Перенос и сопротивление. (II)

Совсем скоро, в марте, состоится 17 Семинар Фрейдова Поля в России. Как всегда, мы ожидаем от некоторых его участников представления клинических случаев. Что двигает человеком при вынесении на всеобщее обозрение своей практики? Зачем представлять случай? Иначе говоря, что же может быть причиной и каковы основные принципы представления случая из своей практики на семинаре или ателье?

Лакан говорил, что психоанализ всегда прикладной и прикладывается он в клинике. Именно поэтому мы редко можем услышать на психоаналитических семинарах и конференциях чисто теоретические или спекулятивные выступления. Как правило, это некоторые размышления, конструкции, предположения, конечно, связанные с теорией, но отталкивающиеся от клинической практики. Также и Семинары Фрейдова Поля в России имеют структуру, которая опирается на клинику - первая половина дня доклады, вторая – представление клинических случаев. Более того, клиническое Ателье, начатое в России Жаком-Аленом Миллером в октябре 2010, вообще подразумевает только представление случаев. Причем своего собственного случая, случая себя самого.

Представляя случай мы, несомненно, держимся в контексте темы, титра семинара на котором мы и его рассказываем. Это неизменное правило, и это правило отслеживается в Школе научными комиссиям, которые создаются для каждого мероприятия. Это разумно, это логично, это правило хорошего тона, в конце концов. Однако, представляя случай, мы хотим не только внести лепту в общий котел образования, не только блеснуть на трибуне знаниями или бриллиантами - у кого что есть. Но также, и даже, прежде всего, получить нечто для себя любимого. Вы можете назвать это меркантильностью, но это так – свой случай всегда ближе к телу. Итак, какую же пользу мы получаем, представляя случай?

Для анализа необходим пример, и я возьму, ни больше, ни меньше, как Фрейда и его случай Доры. Это первый из пяти Больших анализов Фрейда, опубликованный им в 1905 и дополненный в 1923 году. Случай Доры – случай уникальный. Во-первых, он первый, во-вторых это точка перехода, трасформации. В нем Фрейд формулирует понятие трасфера, о котором он уже писал в Исследованиях истерии как о препятствии в процессе лечения. Но именно в анализе Доры от трансфера, как случайного эпизодического феномена, Фрейд переходит к понятию генерализованного трансфера. Для нас трансфер крайне важен, поскольку психоанализ неразрывно с ним связан. Миллер называет анализ «лечение под трансфером». Трансфер это ключ к анализу. Однако это не простой ключик. Это инструмент, который может быть как рычагом двигающим анализ, так и оказаться причиной неудачи, что и произошло в случае Доры. Эта неудача имела место именно из-за трансфера, точнее по причине того, что у «аналитика есть своя доля» в трансфере.

Признание «доли аналитика в трансфере» – причина особого интереса Лакана к случаю Доры, который он поместит в центр своего выступления Intervention sur le transfer, сделанного в 1951. Лакан неоднократно указывал, что его учение началось в 1952 года. Мы также знаем, что свою программную Римскую речь он оглашает в 1953. Однако позднее он включит Выступление по трансферу в Écrits (смотри страницу 215), что свидетельствует о непреходящей значимости этого текста для психоанализа. Обратим и мы внимание на этот текст.

Intervention sur le transfer начинается со сравнения господином Б. трансфера с эффектом Зейгарник. Лакан прямо указывает, что подобный шаг это путь из фрейдова поля в сторону экспериментальной психологии. Поскольку мы движемся в обратном направлении, в сторону Фрейдова Поля, то на ничего не остается, как встать под лакановское знамя «назад к Фрейду».

О чем говорит нам Фрейд? Он говорит об истине. Истина – вот ядро и одновременно инструмент аналитического опыта. Это особая истина, которая отлична от единой Истины науки, и уж совсем не похожа она на Истину Божественную. В психоанализе речь идет об истине субъективной. Обнаружить ее мы можем только в речи, где собственно она и существует, и, только в речи мы можем отметить ее прогресс. Таким образом, мы можем сказать, что психоанализ представляет собой прогресс истинны, или, используя термин Лакана, прогресс, эволюцию субъекта, который создается, конституируется в дискурсе. Следствием этого оказывается тотальная зависимость субъекта от смысла.

Лакан говорит о случае Доры используя понятие диалектики. Меня понятие диалектика отсылает к Платоновским диалогам. Напомню, что эффект возникающий в результате вопросов Сократа это опрокидывание истины. Истина, в которой уверен и которую отстаивает оппонент Сократа, оказывается в своем развитии опрокинута и заменена другой. Эта борьба, борьба тезиса, а в данном случае отрицания, и антитезиса, приводящая к некоему результату и есть диалектика. Сам аналитический опыт Лакан определяет как опыт диалектический, а о случае Доры он говорит как о череде диалектических поворотов.

И это не хитрость автора. Это не маневр представляющего случай. Это изменение позиции субъекта. Это изменения полученные в опыте. Лакан говорит: «концепт доклада идентичен прогрессу субъекта, то есть реальности лечения».

Итак, Дора. Молодая девушка 18 лет. К Фрейду ее приводит отец, который напуган письмом дочери о нежелании жить. Дора страдает и это истина для нее. Она жалуется Фрейду, что стала жертвой гнусного обмана. Ее отец и госпожа К. любовники на протяжении многих лет, а ее саму отец преподносит в качестве объекта обмена господину К. Это испытание для Фрейда, которое он проходит успешно, избежав соучастия во лжи. Получив подтверждение его независимости, Дора задает классический вопрос: вот какова ситуация и что тут можно изменить? Фрейд отвечает ей вопросом: а какова твоя доля в этом беспорядке?

Это вопрос отправлен субъекту. Он ориентированный на активацию субъекта. Он направлен на принятие субъектом ответственности за собственное существование. И результатом становится следующие измерение истины – принятие Дорой своей роди соучастницы в происходящем.

Именно ее защита позволяет любовникам оставлять свои отношения в тайне. А, следовательно, и ухаживания господина К. имеют некоторое признание, участие со стороны Доры. Она идентифицируется с господином К., но также с отцом, немощь которого становится ядром конверсионных симптомов. Однако, если есть идентификация с отцом, откуда такая ревность к госпоже К.? Фрейд отмечает эту странность и открывает путь следующему измерению истины. Измерение, которое заключается в том, что ревность лишь прикрывает, маскирует интерес Доры к госпоже К.

И здесь Фрейд делает ошибку, причина которой кроется в его моральных устоях, в его идентификации и симпатии. Прежде всего, это его уверенность в том, что девушка должна любить мужчину и незачем ей увлекаться дамой. Только позднее психоанализ утвердит в центр истерии вопрос о собственном поле и укажет на привязанности гомосексуального типа. Это заблуждение не позволяет Фрейду произвести третий диалектический поворот и установить в центр интереса Доры госпожу К., которая есть для нее способ ответа на вопрос о женственности и возможность сексуальной инициации. Мешает также идентификация Фрейда с господином К., которому он симпатизирует. Из-за нее Фрейд все время настаивает на любви Доры к господину К.. Это упущение не позволило Фрейду принять второй сон Доры про смерть отца. В этом сне пожелание Доры смерти своему Отцу открывает ей дорогу к матери и госпоже К. – желанному объекту. Дора уходит, обронив, что «обнаружилось не бог весь что». Фрейд привел ее к объекту идентификации, а не объекту желания.

Случай Доры в представлении Фрейда представляет из себя точный процесс ректификации субъекта. Каждый раз, когда субъект меняет позицию, обретает новое измерение истины, это происходит не случайно, но под влиянием аналитика. Именно под влиянием, поскольку анализ всегда противостояние. А если этого не происходит, то налицо трансфер – препятствие в диалектическом развитии аналитического опыта. Трансфер как «появление в какой-то момент застоя…, постоянных способов, согласно которым субъект конституирует свои объекты».

Таким образом, мы можем видеть, что представление случая Фрейдом включает как изменение позиции субъекта, который лежит на кушетке, там и обнаружение нечто нового о себе самом того, кто рядом с кушеткой восседает. И мне представляется, что это самая честная позиция. Честная, а, следовательно, и выгодная, потому что именно в этой позиции выступающий может получить некоторую незапланированную, добавочную прибыль. Прибыль, которая заключается в том, что слушатели, а прежде всего ведущий, могут указать ему на это новое о себе самом. Новое, ранее не известное, которое проявляется в виде пробки, в виде ступора в анализе. Иначе говоря, на сопротивление, которое оказывается на стороне аналитика.

Итак, представить клинический случай это делом ответить Жаку-Алену Миллеру, который указывает, что «аналитиком не становятся анализируя других, но анализируя самого себя». 
Можно ли сказать, что аналитик это тот, кто всегда анализирует себя?